Клаббинг — это важный и сложный социальный опыт, заслуживающий дальнейшего исследования. C помощью изучения клубов мы получаем особого рода знание, которое западный мир привык осуждать или игнорировать. Это знание проливает свет на то, как мы строим, осознаем и проживаем свои жизни по мере вхождения в XXI век.
Обнаруживаемое в клубах знание является материализованным. Его можно ощутить глубоко внутри своего тела; его необходимо пережить, чтобы по-настоящему понять. Его природа одновременно социальная и чувственная. Эти две стороны опыта переплетены гораздо более тесно, чем обычно считается.
Роль тела в создании и поддержании нашего ощущения мира, нашей культуры и нас самих является одной из главных тем. Клаббинг — во многом примитивный, телесный феномен; это отдых, позволяющий нам сбросить с плеч бремя каждодневной действительности, чтобы затем воссоздать заново свое ощущение мира. Такая чувственная перемена открывает нам доступ к сочным плотским формам социальных контактов, происходящих от заката до рассвета. Именно тогда купающиеся в волнах чистого баса и парящие на кислотном ковре-самолете клабберы начинают экспериментировать с социальным и чувственным знанием ночи.
У ночи есть особое свойство, способное изменять ощущение мира в целом. Это свойство может сделать более интенсивным и непосредственным, поскольку темнота — время загадок и трансформаций, когда люди порой принимают непредсказуемые обличия или обращаются к необычной деятельности, в которых они предстают перед миром.
Ночь — это время чувственных изменений, когда тело срывает с себя оковы приличий, действующих в дневные часы. Нежась в киммерийских объятьях ночи, мы испытываем чувство, расширяющее спектр наших впечатлений от жизни и позволяющее наслаждаться свежим социальным опытом.
Данное чувство расширения опыта и является основой исследования клаббинга. Наши тела постоянно пребывают погруженными в мир, а само это состояние погружения культурно, идеологически и эмоционально структурировано так, что диктует и даже контролирует нашу способность воспринимать и ощущать мир.
Мудрость клаббинга хаотична и страстна. Она основана на чувственном конфликте между нашими телами, каковы они есть при свете дня, и нашими ночными разгулами. Чтобы проникнуться ею, понять ее форму и потенциальное воздействие на людские жизни, необходимо выяснить, какова роль тела в структурировании самих этих жизней.
Наши общественные взаимодействия вырастают из тела, через которое мы их переживаем. Если вы проснетесь сердитым или подавленным, то будете контактировать с миром через эти эмоциональные состояния, что наложит отпечаток на ваше тело, равно как и на восприятие мира. Данный отпечаток также скажется на отношении мира к вам. Благодаря клаббингу люди творят и вступают в общение, снабженные обновленными телами, тем самым поддерживая новые социальные обычаи, которые постепенно укореняются и выходят за пределы клубного пространства.
Интенсивность наслаждения, которое можно испытать в клубах, делает клаббинг чувственной крайностью, бросающей вызов традиционной морали. Христианство и особенно протестантизм всегда относились с крайним недоверием к наслаждению, ибо считалось, что его природа демоническая, что оно отвлекает людей от Бога и труда и, следовательно, его необходимо жестко контролировать.
Клаббинг почти полностью противопоставляет себя такой позиции. Его практика сыграла важную роль в переориентации социальных и индивидуальных взглядов на опыт получения удовольствия. Удовольствие приобретает все большее значение в качестве ориентира человеческой жизни. Социальные рамки, ранее сдерживавшие удовольствие посредством ограничений на проявления чувственности, накладывавшихся моральными правилами, ослабли. Это произошло отчасти и под влиянием клаббинга, поскольку он облегчил доступ к ницшеанскому дионисийскому началу вместо аполлонического начала порядка, структурирующего наш каждодневный опыт.
ТАНЕЦ
Не доверяй духовному вождю, если он не умеет танцевать.
Mr. Miyagi. The Next Karate Kid (1994)
Клубные танцы — это экспансивная дионисийская практика в том смысле, что она выводит людей за пределы повседневных социальных, чувственных и эмоциональных рамок. Следовательно, это есть форма познания: способ восприятия мира, бросающий вызов чувственным ограничениям, порождаемым габитусом и критическим вниманием окружающих. Это знание не испаряется, когда люди покидают клубное пространство, а становится особой осью в чувственной системе координат клабберов, эталоном, с которым можно сравнивать повседневные телесные практики. Если воспользоваться терминологией П. Бурдье, то можно сказать, что ограничительная природа будничных аполлонических практик перестает восприниматься как должное, а полученное благодаря таким практикам знание может быть перенесено на почву альтернативной чувственной деятельности.
Я бы не стала заниматься сексом с мужчиной, который не способен танцевать. Когда парень изобретателен, сексуален в танце, ты понимаешь — он знает, как нужно двигаться, он чувствует ритм, он владеет собственным телом. По опыту я знаю, что в постели намного интереснее с теми мужчинами, которые умеют танцевать. Похоже, многому в сексе они научились благодаря танцам (29 лет, тринадцать лет опыта).
Это позволяет предположить, что люди накапливают полученное благодаря клаббингу чувственно-социальное знание и используют его для обострения других чувственных взаимодействий с миром.
МУЗЫКА
Без музыки жизнь была бы ошибкой.
Ницше
Для слушателя музыка всегда насыщена острыми чувственными и эмоциональными качествами. Клубная среда и прогресс музыкальных технологий усилили некоторые из этих качеств. Обволакивающие, заряжающие свойства баса, переход к ускоренным ритмам и воздействие наркотиков изменили чувственную систему координат, с опорой на которую клабберы воспринимают музыку.
Она стала экстатической в том смысле, что получила способность служить основанием для радикального сдвига в ощущении людьми социального тела. Последнее получило доступ к субкультурным ритмам, которые отвергают западный взгляд на телесную дисциплину и контроль, ввергая людей в состояние исступления. Такое состояние может принимать две формы, одновременно являясь личным опытом глубокого погружения в ритм и уже скорее общественным опытом, порожденным эмоциональной силой музыки, которая настойчиво сплачивает людей.
Клубный опыт и музыка соединяются в памяти. Мелодии способны вызывать почти рефлекторный отклик, поскольку они тесно связаны с чувственной биографией клаббера. Они заново разжигают некоторую часть клубной страсти, напоминают о кинестетических и эмоциональных радостях клаббинга и так возвращают клабберу ощущение полноты жизни.
Музыка существует как саундтрек удовольствия или чувства близости к людям, которые вместе хорошо проводят время и получают удовольствие. Она не дает забыться чувственному знанию клаббинга, являясь эмоциональным референтом, который может быть использован в любое время и вне клубной среды. Это важно, поскольку чувства запоминаются не так, как идеи. Память об эмоциональном содержании клаббинга может со временем стереться из тела. Музыка способна повернуть вспять это течение чувств, и они вернутся, пусть и в несколько смягченном варианте.
СЕКС
Люди — эротичные существа, и им необходимы места, где они могли бы славить эту сторону своей природы и делиться ею.
Таппи Оуэн
Секс является важной частью клаббинга, пропитывая и эротизируя среду. В секс-клубах этот элемент оказывается видимой и публичной чувственной практикой, стержнем, скрепляющим клубное пространство. Правила секс-клубов имеют целью освободить и в то же время защитить сексуально-выразительную природу мероприятия.
Секс становится открытой и веселой игрой взрослых людей, основанной на честном согласии между тусовщиками. В секс-клубах эротичная атмосфера не менее важна, чем секс как таковой, поскольку она является чарующей силой, объединяющей толпу и противопоставляющей чувственность клубного пространства тем сексуальным ограничениям, которые действуют в повседневном мире. Если секс и наркотики сочетаются (как правило, уже после посещения клуба), то они могут субъективно усиливать друг друга, коренным образом меняя чувственно-социальные параметры интимного контакта.
ОДЕЖДА
Истинно модные стоят выше моды.
Сесил Битон
Особенности одежды часто интерпретируют как культурные символы, однако в клубах подобные словесные структуры расплываются и нередко замещаются более точной и эмоционально окрашенной лексикой. Одежда может делать людей соблазнительными, открытыми, желанными, аппетитными, шикарными, холодными, сексуальными, игривыми, веселыми, изящными, страстными, незаметными, эксцентричными и красивыми.
Эти термины отражают непосредственный эмоциональный и чувственный отклик на созданный кем-либо образ. Данный отклик в потоке настоящего устраняет дистанцию наблюдения, наличия которой требует символический анализ. Такая реакция на костюм убедительна в силу своей непосредственности; она проносится сквозь вас, направляет ваш взгляд, пробуждает эмоции притяжения или отталкивания. Я видел, как яркие образы одновременно возбуждали и тревожили людей.
Ношение такой одежды требует некоторой смелости, но есть множество клубов, где люди могут набраться уверенности в себе, оставаясь в сравнительно безопасной среде. Важно не только то, какой наряд вы носите, но и то, как вы его носите, поскольку он становится продолжением вашей плоти. Манера держаться должна сочетаться с вашей одеждой.
Вы должны чувствовать ее по-настоящему своей, но при этом вещи способны трансформировать вас, подчеркивая различные стороны вашей личности. Предметы одежды могут быть сексуальными, забавными, причудливыми, шикарными, красочными или комфортными, шуточными или серьезными. В любом случае они должны доставлять людям удовольствие, а в клубах еще и разжигать в них желание веселиться, и это ощущение глубоко укореняется в человеческом теле.
НАРКОТИКИ
Ни наркотики, ни даже алкоголь не являются причинами фундаментальных пороков общества. Если нас действительно интересуют корни наших проблем, то следует проверять людей не на наркотики, а на глупость, невежество, алчность и жажду власти.
П. Дж. О’Рурк
Наркотики, может быть, путь в никуда, но это, по крайней мере, живописная дорога.
Аноним
Наркотики, законные или незаконные, имеют большое значение для повышения чувственно-социальной интенсивности клаббинга, благодаря которой восприятие клубов резко отличается от восприятия других пространственно-временных миров. Клубные наркотики помогают порождению разнообразного опыта.
Каждый из них обладает своей «установкой и обстановкой», которые могут усиливаться, а иногда притупляться в зависимости от обстановки и публики в конкретном клубе. Экстази способствовал трансформации представлений людей о хорошей вечеринке. Он облегчил переход к новому социальному и чувственному восприятию ночи, имевшему мало общего с предшествовавшей ему пьяной гулянкой.
Этот переход помог очертить модель клуба, каким его хотят видеть тусовщики, — местом с более насыщенной атмосферой. Эта модель видоизменялась вместе с модой и наркотиками. Экстази — лишь один из многих препаратов, играющих сегодня важную роль для вечеринки.
Характер погружения в дурман также со временем меняется. Он приобретает свою схему, а знания людей о предпочитаемых наркотиках с опытом углубляются. Многие после многих лет употребления наркотиков так и не «съехали с катушек», а приобрели химическую грамотность. Данный процесс непрост и небезопасен, но этот риск кажется многим оправданным, потому что проведенное в волнах кайфа время добавило их жизням нечто существенное.
АУРА
В хорошем клубе vibe заражает, словно вирус, а хороший промоутер может с его помощью дать людям больше, чем они предполагали получить на вечеринке.
(Мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта)
Используемая в клубах социальная модель основана на социальной модели вечеринки, которая усиливается и видоизменяется под действием чувственной интенсивности клаббинга, выступающего в качестве соблазнительной силы и объединяющего компании посетителей. Чувственно-социальная реальность будничного мира переворачивается, но становится не представлением, а превращается в глубоко материализованное социальное взаимодействие, на котором держится человеческая страсть к клубам.
Такая трансформация является социальным процессом, который необходимо поддерживать на всем протяжении клубной вечеринки. За клаббингом стоит идея хорошего времяпрепровождения, понимание которого связано с радикальным изменением чувственно-социальной практики людей. Им необходимо перейти из одного глубоко укорененного состояния в другое.
Затем это новое состояние должно проявиться на поверхности тел, стать заметным благодаря соучастию в создании общей ауры. Клубный взгляд должен свидетельствовать о перемене эмоциональной полярности взгляда повседневного, он должен восприниматься как полная противоположность сдерживающему взгляду будничного мира. Он не может принуждать. Ему следует обольщать людей, даруя им свободу, необходимую для полноценного участия в вечеринке.
Наша культура редко признает важность стремления к общему чувственному удовольствию, так как оно подразумевает такие практики, как употребление алкоголя и наркотиков, секс и некоторые виды музыки и танцев, выходящие за рамки системы рациональной морали. Общее удовольствие — это могучая социальная сила, связывающая людей, но вместо того чтобы признать его, наша культура осуждает сопровождающие его практики. Клубы позволяют соприкоснуться с обществом, чего не позволяет ни одна другая практика в нашей культуре, что само по себе важно, так как из нашей жизни исчезает опыт социального взаимодействия.
Капитализму не нужно общество, ему не нужна семья, не нужны друзья — ему нужны потребители. Поэтому он пытается убедить нас, что мы можем удовлетворить свои нужды и желания, наполнив свою жизнь вещами, купленными за деньги, а не людьми, обычно ничего не стоящими в материальном плане, но очень дорогими с точки зрения социального взаимодействия.
С распространением в современном мире рационального, бесстрастного, равнодушного процесса цивилизации нам становится все сложнее и сложнее иметь дело с эмоциональным хаосом, являющимся частью отношений между людьми. (Нам проще завести себе домашнее животное или начать что-нибудь коллекционировать.) Мы стали относиться к людям как к вещам и требовать, чтобы они вели себя как вещи. Клаббинг стал добрым проявлением человеческой страсти, пространством обостренной чувственности, порока и беззаботности, где все вокруг смеются. Он позволяет нам получить удовольствие от общения с незнакомцами и друзьями, увидеть их лучшие стороны; он создает опыт взаимодействия, подразумевающего, что люди будут пытаться установить контакт друг с другом, активно проявляя свое дружелюбие. Людям больше не приходится вести стерильную жизнь вещей.
Люди оказались людьми, а не знаками, символами или игрушками капитализма, исчезла вера в мифического Бога и тупую политическую идеологию, придававшая смысл жизням людей. Переосмысление этого основополагающего социального знания явилось настолько простой и важной частью процесса клаббинга, что его можно легко не заметить. Предполагается, что мы должны ценить людей, однако с укреплением роли личности мы начинаем оценивать друг друга как препятствия нашей собственной свободе. Мы фокусируемся на том, как другие стесняют наши жизни, вместо того чтобы обратить внимание на освобождение, которое они несут через взаимную поддержку и согласие. Однако когда люди отказываются от морального и социального устройства нашей культуры в пользу создания нового, они прекращают подчиняться ограничениям этой культуры.
- Текст: Фил Джексон, Денис Ковалев
- Фотографии: Merlin Bronques