К 80-летию В. Г. Ойбермана
За годы жизни в Кабардино-Балкарии, а это около двадцати лет, Владимир Григорьевич Ойберман изготовил около полутора сотен инструментов народов Северного Кавказа. Некоторые их виды успели к тому времени исчезнуть не только из быта, они не сохранились даже в музеях.
Мастеру пришлось их восстанавливать по словесным описаниям, по письменным источникам, по рисункам, фотографиям, оставленным дореволюционными путешественниками и исследователями, побывавшими на Кавказе в прошлые века. Владимир Григорьевич много времени провел в архивах Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи, Северной Осетии, Москвы и Ленинграда, объездил немало сел в регионе, встречался с народными музыкантами, с людьми, которые еще помнили об исчезнувших из быта инструментах.
Работая в архиве Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института, В. Г. Ойберман наткнулся на фотографию потомственного музыканта и знатока балкарского фольклора Али Эттеева. В поисках сведений о жизни и творчестве к тому времени уже покойного Эттеева он приехал в Нижний Чегем, где ему показали старинный жия-кылкобуз, на котором играл музыкант-виртуоз.
Даже во время депортации балкарцев, спрятав под полой пальто, тайком от сопровождавших «студебекер» солдат, жена Али сумела увезти ценный инструмент в Среднюю Азию. Несмотря на перипетии судьбы, семья Эттеевых сохранила жия-кылкобуз и на чужбине. Владимир Григорьевич заново открыл имя Али Эттеева, первым заговорил о том, что его труд и талант не были оценены в должной мере. В. Ойберману удалось привлечь общественное внимание и к признанному в свое время, но позже забытому кабардинскому музыканту и мастеру Эльмурзе Шеожеву. По словам Ойбермана, он многому научился у него, работая по модели усовершенствованной им шикапшины.
Прежде чем заняться изготовлением инструментов, Владимир Григорьевич подготовил соответствующую научную базу, основательно изучил конструкцию, другие особенности сохранившихся образцов. Исследуя старинные памятники музыкальной культуры, он сделал ряд важных открытий, связанных с их бытованием, спецификой игры на них и так далее.
Так, удлиненность, вытянутость корпуса музыкальных инструментов народов Северного Кавказа или наличие у них ножки инструментовед объяснял характером игры на них. Исполнители музицировали, сидя на низеньком стуле или на земле, потому инструменты должны были иметь точку опоры на земле.
А вот, к примеру, русские смычковые инструменты — короткие, так как играли на них стоя, держа на весу. Первой из рук мастера вышла адыгская шикапшина. С тех пор В. Ойберман воссоздал 25 разновидностей инструментов народов Северного Кавказа и, в первую очередь, кабардинцев и балкарцев.
И если сегодня в Нальчике национальные инструменты бытуют довольно широко, в этом заслуга Владимира Григорьевича. Он фактически создал основу для работы наших профессиональных коллективов — театра адыгской музыки «Бжамий», оркестра национальных инструментов Кабардино-Балкарского училища культуры и искусства «Шикапшина».
На них играют музыканты ансамблей танца «Кабардинка», «Балкария», «Нальмэс», студенты кафедр народных инструментов Северо-Кавказского государственного института искусств и Адыгейского госуниверситета, не говоря уже о воспитанниках детских музыкальных школ. Инструменты, сделанные руками Ойбермана, стали настоящим подарком для многих творческих коллективов Адыгеи, Карачаево-Черкесии и Осетии.
В том, что Энемская ДМШ (Адыгея) стала дипломантом регионального конкурса, значительна роль и Владимира Григорьевича. Всем известно, что звучание инструмента зависит не только от таланта исполнителя, но и от его качества. А его инструменты отличаются добротностью, красотой и звучностью. Работал Владимир Григорьевич на чистом энтузиазме.
Конкретной помощи он практически ни от кого не получал. Не найдя применения своим силам в республике, одно время он даже был вынужден выезжать в соседние республики, чтобы выполнять заказы. Там, кстати, с большой охотой использовали его талант и опыт.
Музыкальный инструмент — это не только, как говорится, орудие музыки, но и настоящее произведение декоративно-прикладного искусства, одновременно памятник истории, предмет этнографии. Именно с таких позиций рассматривают инструменты В. Ойбермана в крупнейших в мире музеях музыкальных инструментов: им. М.И.
Глинки в Москве и Санкт-Петербурга, Музее этнографии России, музее Академии им. Гнесиных, Музее музыкальной промышленности Франции (Маренкур). Владимир Григорьевич удостоился почетного звания «Народный мастер России», двух медалей ВДНХ СССР и был не только участником, но и лауреатом многочисленных международных и всероссийских художественных выставок.
Он был не вполне доволен собственной творческой судьбой. Зато безмерно радовался удачам своих учеников. Незадолго до смерти Владимир Григорьевич возглавил лабораторию по возрождению и реконструкции народных музыкальных инструментов Республиканского центра научно-технического творчества учащихся МОН КБР.
На базе лаборатории он обучал мастерству построения музыкальных инструментов несколько молодых людей, мечтал о массовом изготовлении национальных инструментов, что способствовало бы их распространению не только в Кабардино-Балкарии, но и в других республиках Северного Кавказа. Владимир Григорьевич накопил огромный материал по традиционным народным инструментам, на основе которого несколько лет работал над монографией, которая состояла из обзорных статей о музыкальных инструментах народов КБР, их технического описания и чертежей. Книга должна была познакомить читателей с очень интересным фрагментом культуры КБР и была бы полезна как специалистам, так и широкому кругу читателей. Но смерть прервала эту работу.
В. Г. Ойберман также занимался серьезным изучением и реставрацией духовых инструментов. Один из них, напоминающий современную флейту, упоминается и в нартском эпосе. Задачу возрождения духовых инструментов В. Г. Ойберман считал первостепенной по важности.
В учебную программу европейских стран, как постоянно подчеркивал Владимир Григорьевич, входит обязательное освоение духового инструмента — блок-флейты. Подобный инструмент бытовал и у народов Кабардино-Балкарии. В. Ойберман считал, что возрождение духовых инструментов обогатило бы палитру музыкальных красок национальных оркестров.